Перед тем как приступать к рассказу о Леониде Утесове, необходимо учесть всю трудность поставленной задачи. Личность Утесова необыкновенно многогранна - он и актер, и певец, и дирижер, и организатор, и замечательный рассказчик (в чем мы смогли убедиться по телепередачам, прошедшим на экранах телевизоров в 70^-е годы). Невозможно вместить рассказ об Утесове в рамки небольшой статьи. Желающим более подробно ознакомиться с творчеством замечательного музыканта мы рекомендуем обратиться к двум автобиографическим книгам - "С песней по жизни" и "Спасибо, сердце", в которых Утесов в свойственной ему лирико-юмористической манере рассказывает о своей жизни [1, 2].

Талант Утесова был синтетичным. Именно такие люди, как Утесов, обладающие столь многогранными дарованиями, являются первооткрывателями во многих областях науки и искусства. Такими были Бах, Шостакович, Эллингтон. И секрет их творческого успеха - умение сочетать несочетаемое, короче говоря, искусство синтеза. Таким был синтез театра, джаза и песни в утесовском творчестве. Но для того, чтобы лучше понять Утесова, необходимо сказать несколько слов о природе джаза.

Джаз открыт для всех влияний - будь то влияние фольклора, академической музыки, пластики, жеста и мимики, изобразительного искусства. Вспомним - в утесовском Теа-джазе были налицо все признаки театрального спектакля. А ведь сам по себе театр - синтез литературы, пластики и живописи. В опере и оперетте к этим искусствам прибавляется еще и музыка. Но совсем другое дело - невиданный доселе эксперимент, когда музыканты-инструменталисты сами становились актерами, и взаимное проникновение искусств друг в друга увеличивается. Это было в Теа-джазе Утесова.

Но не было бы синтеза искусств, не было бы Теа-джаза, если бы не было его руководителя, который к тридцати годам достиг небывалых успехов в актерском мастерстве. В 1923 году он представляет программу "От трагедии до трапеции", включавшую в течение одного вечера проявление всех разновидностей актерского мастерства.

Такое актерское амплуа ближе всего стояло к эксцентрическому направлению, но у Утесова нельзя было отнять и его лирического дарования - в образе Кости Потехина из "Веселых ребят" соединяются и эксцентрическое, и лирическое. Среди прототипов - Чарли Чаплин в Америке, Макс Фриш в Германии - современники Утесова.

В конце 20^-х годов Утесов услышал два оркестра, которые были совершенно различны по своей художественной направленности - Джека Хилтона и Теда Льюиса. После этого он не мог мыслить свою жизнь без джаза, но в его сознании навсегда поселилось раздвоение джаза на два типа: "хилтоновский тип" - в концертных костюмах, с серьезным дирижером, словом оркестр, мало чем отличающийся от филармонического коллектива, и "льюисовский тип". "Тед Льюис стремился превратить каждый концерт в яркое и увлекательное зрелище. Музыканты разыгрывали диалоги, мимические сцены - в общем, вели себя как полноправные актеры" [3, с. 39].

Так, вплоть до конца сороковых годов в утесовском оркестре параллельно уживались две линии - инструментальная и песенно-театральная. Поэтому необходимо рассмотреть утесовское творчество в двух аспектах.
 
 

Многие из номеров, вошедших в первые программы утесовского Теа-джаза, были записаны на пластинки в студии Музтреста в 1932 году. Среди них 3 рапсодии, мелодекламации, инструментальные пьесы, фантазии на темы классических произведений. Эти записи дают очень полное представление о лице утесовского коллектива в начале 30^-х годов. Вместе с записями 1934 года, сделанными уже Грампласттрестом, следует особо выделить записи городского фольклора, сделанные в 1932 - 1934 годах: "Лимончики", "Гоп со Смыком", "С одесского кичмана", "У окошка". Так начиналось обращение джаза к песне, поначалу, естественно, к той, которую слышали и знают все. Однако важной вехой, которая принципиально изменила отношение Утесова к песне, было создание фильма "Веселые ребята", где прозвучали знаменитейшие произведения Дунаевского - "Сердце" и "Марш веселых ребят", исполненные Леонидом Утесовым и его оркестром. С этого момента начинается становление синтеза песни и джаза, который будет основополагающим в утесовском коллективе, становящимся Государственным джаз-оркестром РСФСР.

"Песенный джаз" - так определяли большинство критиков того времени жанр, в котором работал оркестр. С 1937 года начинаются регулярные записи песен в исполнении Госджаза РСФСР на пластинки. Многие из них были напеты штатной вокалисткой оркестра Эдит Леонидовной Утесовой, начавшей выступать с коллективом еще в 1934 году. Песни лирические ("Тайна", "Портрет", "Луч надежды", "Добрая ночь"), патриотические ("Казачья песня", "Краснофлотский марш", "Счастливая станица"), сатирические ("Палач и шут", "Акула", "Маркиза"), народные ("Раскинулось море", "Сулико") занимали более трех четвертей программ утесовского оркестра, быстро ставшего самым популярным джазом в стране. Его концерты продолжали быть оформленными в виде театральных представлений, как и в начале 30^-х годов, но технический уровень коллектива необычайно возрос. Аранжировки стали более сложными и изысканными, любая незатейливая песенка превращалась в шедевр, в котором воедино были слиты аранжировочное мастерство Леонида Дидериха, Ореста Кандата, Густава Узинга, виртуозное исполнение музыкантов джаза, актерский и дирижерский талант руководителя - Леонида Утесова.

В годы войны Теа-джаз продолжал концертную деятельность на фронтах, подготовил программу "Бей врага!", включил в репертуар массу новых песен на военную тематику, написанных Никитой Богословским, Аркадием Островским, Марком Фрадкиным, другими молодыми в то время композиторами. Многие популярные до сих пор песни этой поры ("Темная ночь", "Барон фон дер Пшик", "Бомбардировщики" и другие) были впервые исполнены именно утесовским коллективом [2, с. 284]. Окончание войны оркестр Утесова отметил концертом на площади Свердлова 9 мая 1945 года (см. фото).

Тремя годами позже грянуло постановление "Об опере Вано Мурадели "Великая дружба", когда началась эпоха так называемого "распрямления саксофонов". Последняя джазовая пластинка была записана Утесовым в 1947 году, с этого момента оркестр становится эстрадно-песенным коллективом и отходит от джаза. Утесов сохранил за собой художественное руководство джазом, однако реально музыкальной стороной дела он уже не занимался, предпочитая петь с небольшими составами.
 
 

"Пока"

Второй состав утесовского оркестра оставил значительно большее число грамзаписей, сделанных в 1932 - 1934 годах. Среди них особо выделяются инструментальные - "Арабелла" , где Утесов представлял своих музыкантов, дав каждому соло; "Сюита" (на самом деле сюитой не являющаяся); "Блюз для троих" - образец камерного музицирования солистов ансамбля; "Конго", представляющая собой точную копию аранжировки Кинга Оливера; а также популярные "Три поросенка" (записанные под названием "Мышки") и попурри из известных румб под названием "Гавайская румба". В процентном отношении эти джазовые миниатюры составляли не более одной пятой от всего записанного.

К записям джазовых произведений без вокала Утесов обращается только в 1938 году. Это фокстроты "Искушение", "Всеми любимая", "Ночью", "Люби меня" и фантазия "Дуниада" на темы сочинений Дунаевского. 1939 год приносит новую серию записей инструментальной музыки - "Солнечные пятна" Трумбауэра, "Караван", "По волнам" и "Одиночество" Элингтона, "Блюз" Ашкенази и "Домик" К. Портера. Последняя запись демонстрирует великолепное владение оркестром всеми приемами современной (естественно, тому времени) манеры джазовой игры.

После войны оркестр Утесова записывает только две пластинки с инструментальной музыкой без вокала - первую в 1945 году - "Долли" и "Всегда", вторую - в 1947 году - "Небо голубое" и "Наш ритм", которая оказалась последней пластинкой Госджаза РСФСР перед переименованием его в "Государственный эстрадный оркестр" и последовавших за этим перемен в составе и репертуаре коллектива.